Людовед и душелюб.
При всей нелюбви к Сэлинджеру в целом, отмечу, что "Над пропастью во ржи" - неоспоримый шедевр, а "Мягкосердечный сержант" - мой ППКС. Я приведу ниже неважный перевод, к сожалению, так как нет желания искать его собрание сочинений и, тем паче, перепечатывать целый лист. читать дальше

Помнится, когда-то за распитием пива Крис заявил, что хочет войны. Дескать, многим она нужна и полезна. Я едва не съел его в качестве пивной закуски за такую глупость, отметив, что частенько подозреваю, что он - восторженный дурак, (а недавно я в этом окончательно убедился) не преминув поинтересоваться, а чего это он сидел на своем заду, покуда продолжалась чеченская бойня. О это священное пламя войны, обнажающее истинные лица людей, а чаще уродующее эти истинные лица! Объясните мне целевое назначение этой обнаженки. Легко расписывать красоту войнушки, попивая пивко на лужайке в мирное время. Не забуду слова одной интеллигентной пожилой дамы-ветерана "Война - это пиздец всему". Точнее определения я еще не встречал. Почему-то многим "храбрецам" до сих пор не понятно, почему во всемирной литературе декламируется положение о том, что истинные воины не хотят войны. Особливо войны ради войны, как самоцель.
А еще Вайль и Генис, разбирая Толстого, отметили в словах, простых настолько, что это отдает салонным идиотизмом:

Так, обилие красивых мужчин создает эффект войны как праздника -- это
впечатление присутствует в романе даже при описании самых кровавых схваток.
Толстовское Бородино стилистически соотносится с возвышенным юбилейным
стихотворением Лермонтова, которое Толстой называл "зерном" своего романа, и
на это имеются прямые указания: "Кто, сняв кивер, старательно распускал и
опять собирал сборки; кто сухой глиной, распорошив ее в ладонях, начищал
штык..." Конечно, это лермонтовское "Бородино": "Кто кивер чистил весь
избитый, Кто штык точил, ворча сердито..."
Все эти красивые адъютанты, полковники и ротмистры в нарядных мундирах
выходят воевать, как на парад где-нибудь на Царицыном Лугу. И потому,
кстати, так разительно-чужеродно выглядит на поле битвы некрасивый Пьер.
Но впоследствии, когда Толстой разворачивает свои историко-философские
отступления об ужасах войны, тот же самый штрих дает прямо противоположный
эффект: война -- это, может быть, и красиво, но война убивает красивых людей
и тем уничтожает красоту мира. Так амбивалентно срабатывает выразительная
деталь.